Во́льф Григо́рьевич (Ге́ршикович) Ме́ссинг (10 сентября 1899, Гура-Кальвария, Польша — 8 ноября 1974, Москва, СССР) — эстрадный артист, выступавший в СССР с психологическими опытами «по чтению мыслей» зрителей, заслуженный артист РСФСР (1971)
ОН ВСЕГДА ХОТЕЛ ЗНАТЬ СУДЬБУ ЛЕТЧИКОВ, КОТОРЫЕ ВОЕВАЛИ НА ЕГО ИСТРЕБИТЕЛЯХ
Один из фотоснимков в книге об истории польских авиасоединений, сформированных в период Второй мировой войны в СССР (см. Kolinski Izydor. Ludowe lotnictwo polskie. 1943-1945 - Warszawa, 1965), показался особо интересным: рядом с самолетом, на борту которого читалась надпись "От польского патриота проф. Вольф-Мессинга польскому летчику", стояли два улыбающихся офицера в польских мундирах. В подписи лишь кратко сообщалось, что самолет был подарен истребительному авиаполку "Варшава" в мае 1944 г.
Фамилию Мессинг впервые услышал еще в детстве, накануне Великой Отечественной войны. Тогда жильцы нашего многоквартирного дома в Киеве на Печерске (а в хорошую погоду в вечернее время двор у дома превращался в клуб), побывавшие на выступлениях артиста, оживленно делились впечатлениями о его "психологических опытах". По словам очевидцев, этот прибывший из оккупированной немцами Польши маг проделывал невероятное, выходящее за пределы понимания. В последующие затем десятилетия его имя мне не раз встречалось в прессе, но побывать на выступлении не пришлось. И вот летом 1973 г. на рекламном щите в центре Львова, где я тогда проходил службу, увидел афишу о предстоящих гастролях артиста. Обрадовался: наконец-то есть возможность побывать на его психологических экспериментах, а может, даже встретиться удастся, расспросить о той фотографии. Директор филармонии, уяснив цель моего визита, посоветовал: "Пройдите к Вольфу Григорьевичу после окончания выступления за кулисы. Фотография, уверен, будет ему интересна".
О феномене Мессинга в последние два десятилетия опубликовано немало рассказов и воспоминаний. Поэтому пересказывать сеанс психологических опытов в переполненном зале, когда мы, зрители, буквально замирали, а затем взрывались аплодисментами, нет нужды. Расскажу только о номере с моим косвенным участием. Вскоре после начала выступления Мессинг сошел в проход между рядами, остановился у кресла, где я сидел, и, кивнув мне (очевидно, каким-то образом вычислив из трехсот-четырехсот зрителей человека, беседовавшего о нем с директором филармонии), попросил дать что-либо. Я подал авторучку. Он ощупал ее своими тонкими пальцами, воскликнул: "О, подарок!" - и, предложив зрителям упрятать ее где вздумается, передал кому-то. После нескольких очередных номеров он прошел, напряженно вглядываясь, по залу, вывел на сцену дородную даму, попросил открыть сумочку и возвратить мне ручку.
Поговорить с маэстро после выступления не удалось: артистическая комната и подходы к ней были до предела заполнены жаждущими личного общения с магом. Протиснулся все же поближе, и он, заметив меня, дал знать, что на следующий день ждет меня в "Жорже" (так до освобождения Львова в июле1944 г. называлась лучшая в городе гостиница "Интурист"). Прибыл в назначенное время. В просторном номере были Мессинг и приветливая его помощница Валентина Иосифовна Ивановская. Представился и сразу же показал фотографию. Рассматривая снимок, Вольф Григорьевич быстро ходил по комнате (позднее отметил, что при малейшем волнении бьющая ключом внутренняя энергия мгновенно поднимала его со стула) и скороговоркой рассказывал: "Средства в фонд обороны я начал передавать в 42-м. Деньги у меня во время войны имелись: на концертах в Сибири, на Урале, Дальнем Востоке, да и везде, где выступал, залы были переполнены. Я просил использовать их для постройки самолетов. Сталин лично присылал мне благодарственные телеграммы".
На секунду-две задумался, затем забросал меня вопросами: "Почему вас заинтересовала эта тема? Как попала к вам книга? Кто эти летчики, что на снимке? Как сложилась их судьба? Живы ли они? Что стало с моим самолетом?". Тогда я был в состоянии определенно ответить лишь на два первых вопроса. Едва начал рассказывать, как Мессинг опередил меня: "Понятно, вы собираете материал для диссертации. А о судьбе самолетов и летчиков вы не знаете". Он произнес эти слова твердо, как бы поставил точку. И снова с неподдельным интересом всмотрелся в мои глаза: " А сможете ли вы узнать: участвовал ли мой самолет в боях? Живы ли эти юноши? Кто они, откуда? Как оказались в польском полку?".
Затем неожиданно для меня, как бы между прочим, сказал: "И не волнуйтесь, диссертацию вы вскоре защитите". Я пообещал найти ответы на эти вопросы. А он неожиданно спросил: "Вы читали мои заметки?". Мне припомнилось, как в одной из воинских частей, где находился в командировке, библиотекарь предложила номера журнала "Наука и религия", по ее словам, "с удивительно интересной вещью", и я за ночь "проглотил" воспоминания и раздумья Вольфа Мессинга под названием "О самом себе". Этот мой мысленный уход в прошлое лишь на мгновение вызвал заминку с ответом, но, похоже, Мессинг даже не заметил паузы. Он удовлетворенно кивнул и начал рассказывать о своей жизни. Эта беседа, если можно так ее назвать, ибо мое участие было минимальным, крепко "отпечаталась" в памяти. К тому же дома я записал ее, и теперь, когда о Мессинге в СМИ периодически появляются различные публикации, сравниваю услышанное из его уст с нынешними повествованиями и невольно отмечаю погрешности или неупомянутые подробности. Возможно, эти мои заметки покажутся читателям интересными.
Еще до начала Второй мировой войны, в 1937 г., Мессинг, а он жил тогда в Польше, публично заявил, что Гитлер свернет себе шею на Востоке. Эти слова, разнесенные антифашистскими изданиями, дошли до Гитлера. По приказу фюрера артиста объявили "врагом рейха", а его голову оценили в 200 тыс. марок - сумму по тем временам весьма значительную. После оккупации Польши фашистами в сентябре 1939 г. семью Мессингов - отца, четырех братьев, других родственников (мать умерла раньше от инфаркта) - арестовали и уничтожили в Майданеке. Мессинг, изменив внешность, скрывался в Варшаве, но однажды на улице был опознан офицером гестапо, схвачен, избит и препровожден в ближайший полицейский участок.
"Я понимал: если не вырвусь до прихода гестаповца с конвоем - конец, - вспоминал Мессинг. - Поэтому, не мешкая, стал демонстрировать полицейским свои способности. Они все, сколько их было тогда в участке, собрались в моей камере, я мысленно приказал им сидеть там, а сам выскользнул за дверь и задвинул железный засов. На улице могли появиться гестаповцы, поэтому пришлось выпрыгнуть со второго этажа через окно. Повредил обе ноги, но боль преодолел, скрылся". Нетрудно представить досаду и озлобленность гестаповцев. В поисках беглеца они переворотили район Варшавы, где находился участок, усилили посты на выезде из города. Тщетно. Мессинг миновал заслоны, переправился через Западный Буг и сдался советским пограничникам. "Я показал листовки, где говорилось, что моя голова оценена так дорого, - продолжал артист. - Меня отвезли в Брест к пограничному начальству, затем - в горком партии. Там со мной беседовал приятный молодой человек - заведующий отделом культуры Абрасимов. Я, как только увидел его, сказал: "О, вы станете большим человеком!" (Предсказание Мессинга сбылось: Петр Андреевич Абрасимов стал известным дипломатом, доктором исторических наук, автором нескольких книг. - Прим. Л.Л.).
После беседы в горкоме Мессинга освободили от проверок и включили в бригаду артистов, работавшую в западных областях Белоруссии. Его выступления неизменно вызывали у зрителей неподдельный интерес, молва о необычном артисте ширилась. "Вскоре меня привезли к первому секретарю Центрального комитета компартии Белоруссии Пономаренко, - рассказывал Мессинг. - Беседа с ним была долгой. При мне он позвонил Сталину. Интересный, сказал, человек у меня в кабинете и еще что-то о моих способностях. Мне стало ясно: впереди - встреча со Сталиным".
Эта встреча и контрольные задания, которые выполнил Мессинг, чтобы убедить сталинское окружение в своих способностях, многократно описаны в публикациях последних лет. Поэтому передам его словами лишь один эпизод, который, полагаю, оказал серьезное влияние на судьбу артиста: "Беседуя со мной, Сталин подумал: "А хорошо бы этого Мессинга использовать на допросах шпионов: ничего те скрыть не смогут". Я тут же вскричал: "Товарищ Сталин! Ради бога, не надо! Я больше пользы принесу как артист". Сталин улыбнулся и назвал меня хитрецом. В конце концов мне разрешили продолжать выступать на эстраде".
Когда началась Великая Отечественная война, перед артистом встали вопросы: чем помочь своей новой Отчизне? Нужны ли людям в эту тяжкую пору его выступления с "психологическими опытами"? Оказалось, нужны. Его эвакуировали в Новосибирск, и вскоре он начал выступать в воинских частях, домах офицеров, клубах, госпиталях, цехах оборонных заводов, силой своего дарования внушая зрителям уверенность в разгроме фашизма, в победе. Как и многие советские люди, отсылал заработанные средства в фонд обороны. С 1944 г. первый из построенных на его деньги самолет - истребитель Як-7 - участвовал в боях. Его торжественно, в присутствии Мессинга, передали на аэродроме авиационного завода в Новосибирске летчику 13-го истребительного авиаполка ВВС Балтийского флота Герою Советского Союза капитану Константину Ковалеву. Самолет, на котором он ранее сражался, был к тому времени настолько исполосован фашистскими очередями, что его решили сохранить в музее как свидетельство отваги и мастерства летчика и надежности техники. На врученном новом истребителе Ковалев увеличил счет сбитых вражеских машин.
...Мессинг заметно разволновался и уже не ходил, а почти что бегал по комнате. Я вклинился в его речь: "А как родилась идея подарить самолет польскому авиаполку?". "Ванда Василевская (польская и советская писательница, в годы войны председатель созданной в Советском Союзе в 1943 г. антифашистской организации Союз польских патриотов в СССР. - Прим. Л.Л.), когда узнала, что один мой самолет уже на фронте, сказала: "Было бы хорошо, если бы ты и польскому авиационному полку "Варшава" тоже подарил самолет". Я так и поступил".
"Вы упомянули о телеграмме Сталина:", - напомнил я, чтобы поддержать разговор. - "Не об одной: у меня хранятся несколько его телеграмм. Я пришлю вам фотокопии". Вольф Григорьевич выполнил это обещание. (Интересно, что благодарственные телеграммы Сталина находили артиста по весьма неконкретным адресам, например: "Высшая правительственная. Владивосток, Дом военно-морского флота, Вольф-Мессингу".)
"А летчики полка "Варшава" принимали участие в боях?" - в свою очередь спросил артист. Я кратко рассказал о боевом пути этого авиаполка. Когда речь зашла об его участии в боях в Польше на Магнушевском плацдарме, Мессинг опять разволновался: "Так это же вблизи моего родного города Гура- Кальвария! Может, и мой самолет участвовал в этих боях!" - и взглянув на меня, добавил: "Жаль, что вы этого не знаете".
Мой вопрос о том, пришлось ли побывать на родине после окончания войны, повернул направление разговора к проблеме тогдашнего времени. "У меня есть большое желание побывать в Гуре-Кальварии, Варшаве, Кракове. Но пока не получается. И знаете, по какой причине? Из-за денег. Нет, денег и теперь у меня достаточно, но при выезде мне разрешают обменять на злотые всего пятьсот рублей! Вы представляете, - негодовал он, - Вольф Мессинг спустя столько лет появляется на своей родине с грошами в кармане? Нет, я поеду в Польшу только тогда, когда буду иметь столько злотых, сколько мне понадобится. Люди должны увидеть: приехал Мессинг!".
Более двух часов продолжалась беседа, пришла пора, как говорится, и честь знать. Мы обменялись адресами, договорились о встрече в Москве, Вольф Григорьевич доверительно сообщил придуманный им "код", лишь применив который можно было услышать в трубке его голос. В полученных мной письмах он не раз упоминал о планах посетить Польшу и узнать о судьбе летчика, воевавшего на подаренном им самолете.
21 февраля 1974 г. - это был последний год его жизни - в письме из Горького, куда он поехал "для лечения ног после всех испробованных московских способов", после поздравления в связи с годовщиной советских Вооруженных Сил он написал о желании проведать "родные места и, возможно, увидеть свой истребитель, если он где-то хранится в музее, или встретить кого-нибудь из летчиков, летавших на этом истребителе или знавших героев того времени". В отправленном 21 августа письме он повторяет: "Давно собираюсь съездить на короткий срок, дней на 10 или на две недели, на свою родину, в Польшу. Ну а если я там буду, мне хотелось бы иметь координаты летчика, который летал на построенном мною истребителе, переданном ВВС Польши, пожать его доблестную руку и иметь дружеский контакт с этим доблестным человеком".
К этому времени мне удалось собрать сведения о летчиках, совершавших боевые вылеты на подаренных Мессингом самолетах. Впрочем, о судьбе К.Ф. Ковалева артист был хорошо осведомлен. В начале июня 1944 г. он получил телеграмму командующего ВВС Балтийского флота генерал-лейтенанта М.И. Самохина с сообщением, что Ковалев прибыл "и благополучно бьет врага на вашем самолете". Сам Ковалев прислал Вольфу Григорьевичу письмо, в котором сообщил о том, что в газете "Летчик Балтики" опубликовал рассказ о своей поездке в Новосибирск за самолетом и встрече с артистом. Переписка между ними продолжалась и в послевоенное время.
А вот для поиска материалов о судьбе летчиков авиаполка "Варшава", изображенных на снимке, требовалось больше времени. Удалось установить, что справа на фото - Ежи Човницкий, курсант учебно-тренировочного отряда, с ноября 1943 г. летчик авиаполка "Варшава". Участвовал в боях на Висле, в Померании, несколько боевых вылетов совершил на самолете, подаренном Мессингом. Слева на фото - выпускник инженерного факультета Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского капитан Олег Матвеев. В 1943 г. он был назначен инструктором по стрелковому делу учебно-тренировочного отряда, готовившего польских летчиков. Вместе с ними выучился на летчика и был назначен помощником командира полка "Варшава" по воздушно-стрелковой службе. Совершил более 40 боевых вылетов. Погиб в бою за освобождение польского города Пила. О последних минутах жизни летчика польский историк Болеслав Долята оставил такое свидетельство: "Во время очередного боевого вылета над Пилой в самолет Матвеева попал вражеский снаряд. Летчик с трудом выровнял падающий самолет, направил его на немецкие танки и обрушился на них с огромной силой" (см. Boleslaw Dolata. Wyzwolenie Polski. 1944-1945. - Warszawa, 1971, с. 184). Был ли таран совершен на самолете, подаренном Мессингом? Возможно. Матвеев часто совершал вылеты именно на этом истребителе. Но достоверные данные получить не удалось.
В последнем письме, полученном мною, Вольф Григорьевич сообщил: "10 сентября 1974 г. мне исполнится 75 лет. Я хочу быть здоровым, работоспособным, самоходным к своему юбилею". Так сложилось, что приехать и лично поздравить юбиляра и передать ему собранные материалы в те дни не удалось. А когда во второй половине ноября приехал в Москву, то с горечью узнал, что после быстротечного воспаления легких несколько дней назад Вольф Мессинг ушел из жизни.
Леонид ЛЮБИМСКИЙ
кандидат исторических наук, полковник в отставке
Санкт-Петербург
Опубликовано в выпуске № 50 (166) за 27 декабря 2006 года
